Рассказы о прижизненных чудесах в составе Жития Пафнутия Боровского: общая жанровая характеристика
Рассказы о прижизненных чудесах в составе Жития Пафнутия Боровского: общая жанровая характеристика
Аннотация
В статье рассматриваются жанрово-стилистические признаки прижизненных чудес преподобного Пафнутия Боровского. Материалом исследования служит житие святого, написанное Вассианом Саниным и изданное А. П. Кадлубовским. Цель исследования – выявить и охарактеризовать специфику единиц жанра «рассказ о прижизненном чуде» в составе обозначенного агиографического памятника. В статье используются такие методы и приёмы, как наблюдение, сплошная выборка, описание, лингвистический и жанрово-стилистический анализ. Актуальность настоящего исследования обусловлена недостаточной изученностью жанровой и языковой специфики чудесных рассказов, представленных в житиях русских святых. В результате анализа выявлен ограниченный круг тематических разновидностей рассказов в составе Жития Пафнутия Боровского, их содержательная и стилистическая строгость, а также специфичный для этого агиографического текста демонологический характер текстов о чудесах.
1. Введение
Преподобный Пафнутий, основатель монастыря в Боровске, духовный учитель Иосифа Волоцкого, яркого религиозно-политического деятеля рубежа XV-XVI вв., занял своё почётное место в истории русской церкви. О жизни святого сохранилось два текста, написанных его ближайшими учениками: это «Сказание о смерти Пафнутия Боровского» авторства инока Иннокентия, повествующее о последних днях и кончине преподобного, а также житие, составленное Вассианом Саниным, братом Иосифа Волоцкого. Последнее явилось отражением не только преподобнического подвига святого, но и религиозных настроений времени . Оно известно в двух редакциях, одна из которых вошла в состав Великих Миней Четьих, и представляет собой один из интереснейших текстов агиографического жанра.
По большей части фигура Пафнутия Боровского рассматривается современными учёными в аспекте его роли в истории церкви и государства и в формировании воззрений иосифлян, уточняются обстоятельства его жизни и родословной, а житие привлекается как исторический источник , , , , . Филологические изыскания проводились на материале записки инока Иннокентия , а Житие Пафнутия Боровского, писанное Вассианом, пока ещё не получило всестороннего лингвистического описания. В то же время житийная литература, как и в целом религиозный стиль, остаются во внимании учёных-лингвистов , , .
В силу специфики нашего исследования мы концентрируем внимание на рассказах о прижизненных чудесах, вошедших в житие, и рассматриваем их тематическую и жанрово-стилистическую специфику. В рамках данной статьи будут рассмотрены фрагменты жития, выделенные и идентифицированные нами как рассказы о чудесах, произошедших при жизни Пафнутия Боровского. Цель настоящего исследования – выявить типичные для данного агиографического памятника тематические разновидности рассказов о прижизненных чудесах, охарактеризовать их жанровую и стилистическую специфику, реализации жанровых параметров и языковые средства их выражения с опорой на методику и результаты исследований, проведённых ранее на материале житий русских преподобных и юродивых святых.
На начальных этапах исследования было выделено 14 тематических разновидностей жанра «рассказ о прижизненном чуде» («изгнание бесов», «исцеление», «оживление», «наказание», «материализация необходимого», «исполнение просимого», «видение», «защита», «благоухание», «крик младенца в утробе», «освоение грамоты», «изведение источника», «тушение огня» и «пророчество»), а также 8 жанровых параметров – базисные «субъект», «объект», «ситуация» и «чудесное событие» (они составляют жанровую модель рассказов), а также «цель» и «условия» коммуникации, «средство» и «свидетель» чуда.
Основными методами исследования выступают метод сплошной выборки, наблюдение, описание, лингвистический и жанрово-стилистический анализ.
2. Основные результаты
В составе Жития Пафнутия Боровского (далее также ЖтПБ) нами выделены рассказы о 19 чудесах, свершившихся при жизни святого. Тематический круг рассказов ограничен шестью разновидностями: «исцеление недуга» (7 текстов), «наказание» (3), «изгнание бесов» (4), «видение» (3), «защита» (1), «материализация необходимого» (1). В двух комплексных рассказах чудеса исцеления и наказания идут бок о бок: в первом недужный после исцеления нарушает данное святому обещание и наказывается очередным недугом и, покаявшись, получает исцеление (Чюдо святаго о Дiонисiи иконникѣ), во втором согрешивший и разъслабленныи просит святого об исцелении. В одном из рассказов исцеление происходит с помощью видения, которое в данном случае является вспомогательным чудом и не учтено в подсчёте выше.
Обилие недужных, бесноватых и наказанных за грехи, по замечанию А. П. Кадлубовского, соответствует общему настроению жития, в котором «религiозное начало получаетъ характеръ суровый и мрачный» . Это, в свою очередь, объясняется большим вниманием к внешней, формальной стороне служения Богу, к аскетизму, запрету и каре за преслушание, нежели к всепринятию и всепрощению.
В качестве «субъекта» в чудесных рассказах в ЖтПБ выступают небожители, святой и святой с Божьей помощью. Об этом свидетельствуют субъектные формулы:
- молитвами святаго исцѣленiе получи ;
- благодарственные формулы: и много благорадаренiе воздавши богу и пречистѣи его матери и ихъ угоднику , и по словеси святаго здравъ паки отъиде въ путь свои славя и благодаря бога и святаго отца ;
- грамматический субъект в утвердительных предложениях: богъ да пречистая богородица можетъ твоимъ ногамъ здравiе даровати, онъ же вѣру ятъ словеси блаженнаго, и съ радостiю дѣлу касается, и абiе болѣзнь отбѣже (в этом примере «субъектом» косвенно является и святой, т. к. чудо свершается после его обещания и ободрения, этот параметр получает выражение в притяжательном прилагательном), вземъ святыи божественыи кресъ христовъ, знаменавъ того исцѣли и изгна отъ него бѣсы , святыи же помиловавъ того и моливъ бога и пречистую его богоматере здрава сотвори его .
В рассказах о видениях, защите и наказаниях в роли «субъекта» чуда выступают небожители, однако чаще всего этот параметр жанра остаётся имплицитным. В ЖтПБ такой тип «субъекта» выражен вербально в рассказе о защите и в одном тексте о наказании:
- отмсти рече богъ кровь гавранову , удержани быша не художъствомъ тѣхъ но божiею силою .
Наиболее частотным типом «объекта» чуда является человек, лишь в двух текстах – о материализации необходимого и наказании – снедь. В качестве «средства» чуда выступают молитва и молебен, крестное знамение, обещание блаженного, помазание святой водой или её вкушение.
«Видение» как разновидность чуда с непроблемной «ситуацией», т. е. имеющее своей целью не помощь «объекту» в трудных обстоятельствах (болезнь, нехватка, угроза жизни), происходит в условиях службы, молитвы или же в состоянии, близком ко сну, и обычно представляет собой комплексный визуально-аудиальный образ, явленный объекту высшими силами с целью сообщить нечто важное. В ЖтПБ из трёх самостоятельных видений только одно можно назвать божественным: святой, задремав, видит сон о чудесном саде (обитель), в котором одно из деревьев клонится к земле (согрешивший инок), вслед за чем Пафнутий встречает раскаявшегося инока и поучает его. Два других видения имеют демонологическое содержание, т. к. в них богоугодные видят бесовские силы, которые препятствуют служению других иноков:
зритъ нѣкоего черна видѣнiем, исъ пещи келiя его главня горяща изъемлюще и на келiю прежереченныхъ инокъ мещуща , зритъ изъ за нихъ выникнуша нѣкоего мурина имуща на главѣ шлем остръ зѣло самъ же клокатъ отъ различныхъ цвѣтовъ клочiе имыи и в руцѣ крюкъ желѣзенъ имже начатъ привлачати къ себѣ прежереченная она два брата .
Для этих видений характерно изображение явления духа внешне отталкивающего, тёмного, несущего опасность, в отличие от божественных видений, где рисуется светлый, поражающий сиянием и чистотой образ, приводящий в ужас от своего величия. Издатель жития Кадлубовский отмечает, что интерес к демонологическим чудесам соответствует строгому направлению религиозной мысли, явленной в ЖтПБ, которая концентрируется «прежде всего на карахъ за грехи, съ представленiемъ, по которому Богъ отступает от грешника и предаетъ его дiаволу» .
Видение, которое выступает средством в рассказе об исцелении, явлено небожителями: почитающая святого боярыня, введённая в смущение ума дьяволом, видит явление старца, который яко волки отганяше от неё демонов, а некий голос сообщает ей, что спас её Пафнутий из Боровска. После этого боярыня отправляется в монастырь, где узнаёт в святом явившегося ей старца и воздаёт ему благодарность. Стоит отметить, что строгость Пафнутия проявляется и в этом фрагменте жития: женщинам не дозволено находиться на территории обители, поэтому исцелённая замечает спасителя проходящим мимо, стоя у ворот.
В силу тематики чудесных рассказов и строгости подвижничества описания чудес не изобилуют изобразительными средствами языка, свойственными в большей степени рассказам тематической разновидности «видение». Даже в этих чудесных рассказах параметр «чудесное событие» не получает такого яркого языкового воплощения, которое встречаем в житиях, например, Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского. Из характерных для жанра стилистических приёмов в ЖтПБ можно отметить сравнения при обозначении неизмеримого и непривычного:
и толико извлекоша множество рыбъ яко на всю свѣтлую седмицу доволно , все тѣло его яко единъ струпъ слiяся , тои муринъ яко дымъ исчезе .
Антитеза как ещё один художественно-изобразительный приём, раскрывающий в рассказах природу чудесного, встречается куда реже. Объяснение этому мы находим в том, что чудеса в ЖтПБ случаются по большей части не для помощи, а из-за прегрешений: причины случившегося всегда ясны, и чудесное событие, нарушающее законы естества, не ввергает его свидетелей в трепетные чувства, а, следовательно, расценивается как закономерное для данной ситуации.
Чудесные рассказы в ЖтПБ встречаются как с заглавиями, так и без них. Они служат для маркировки фрагмента жития как отдельного эпизода в жизни и деятельности святого или других героев повествования. В заглавии обозначается жанр рассказа, тематика, субъект, объект и даже средство чуда:
О видѣнiи святаго и о старце впадшемъ в блудъ , Чюдо святаго о рыбахъ , Чюдо святаго о Дiонисiи иконникѣ , О гавранѣхъ , О татехъ крадшихъ волы , Видѣнiе старца Еуфимiя о двою брату , О женѣ болярыни, исцѣлѣвшеи отъ святаго , О исцѣлѣнiи ока молитвами святаго , О юнемъ ученицѣ святаго . Остальные чудесные рассказы приводятся без заглавий.
Кроме чудес, в житии Пафнутия можно выделить рассказы о прови́дении. Но мы не квалифицируем их как чудесные, поскольку в них отсутствует ряд жанровых признаков чудесных рассказов: в начале рассказа не даётся исходная проблемная ситуация, которая в дальнейшем разрешается с помощью чудесного события; при обличении не происходит качественного изменения в состоянии обличаемого (потенциального объекта, как могло бы быть в рассказах о наказаниях); нет описания визуальных и аудиальных явлений, свойственных видениям. Кроме того, в рассказах о прови́дении речь идёт не о даре чудотворения, а о даре прозрения, как и отмечается в самих текстах: О прозрѣнiи святаго отъ образа познавати. Имяше же сеи даръ отъ бога… еже отъ образа познавати, аще кто коею страстiю побѣдится . Подробнее о роли прови́дческого дара в составе чудесных рассказов мы размышляли в статье, посвящённой чудесам в житиях русских юродивых, для которых прозорливость – один из характерных признаков святости .
3. Заключение
Анализ рассказов о прижизненных чудесах в составе Жития Пафнутия Боровского, написанного Вассианом Саниным, свидетельствует о том, что в исследуемом агиографическом тексте представлен тематический репертуар чудес, который ограничивается лишь шестью разновидностями. Содержательные и жанровые характеристики чудес согласуются с общей установкой жития на строгость, это проявляется в сдержанности языковой репрезентации жанровых параметров и раскрытия чудесной природы с помощью изобразительных средств. Характерной чертой литературного памятника выступает наличие прижизненных чудес демонологического содержания.